— Студентка Анна Безоблачная, диплом на тему «Психологическая оптимизация трудового процесса создания информационных систем».
Эхо большого зала затихло, предоставив уже неюной студентке возможность произнести защитную речь в оправдание проведённых в этом институте лет. Уже неюная студентка краснела, мялась, в руках сжимала позолоченный сотовый телефон, с которым не могла расстаться как с талисманом.
— Мой диплом посвящён актуальной теме информационных технологий, а именно – оптимизации процесса их создания с точки зрения психологических аспектов…
После вводного слова очередного свежеиспечённого «специалиста» мозг Профессора автоматически отключился. В приоткрытое окно светило солнце, залетал тополиный пух; в зале в неудобных пиджаках сидели, вроде, неглупые люди, которые вместо полёта на Марс или, на худой конец, обнимания этой девушки, лениво предавались своим мыслям. Плесень разложения пробила даже толстую интеллектуальную защиту Профессора, и он периодически ловил себя на мысли о выборе нового авто взамен старой «Волги». Но тут же отгонял позорную мысль и продолжал читать скучный академический журнал, который наполняли его коллеги с разных концов страны.
Где-то в середине речи Профессор для приличия посмотрел на доску. Студентка так бойко тыкала в графики и диаграммы своим сотовым, что Профессор начал верить, что сам докладчик искренне убежден в том, что это – не псевдонаучная ахинея. Точность движений, уверенные фразы, замысловатая кривизна схем: заткни уши – и ты опять в шестидесятых, в эпохе Науки. Так и сидел Профессор, заткнувши уши, и сознание уже начало отсылать его к делам давно минувших дней, когда его глаз зацепился за непривычный блочок в диаграмме.
— А вот там, на плакате номер пять, кажется, ближе к низу, на блок-схеме… Поясните, пожалуйста, ход алгоритма, — прервал журчание докладчицы Профессор.
Часть комиссии вышла из спячки и уставилась на плакаты. Студентка запнулась, полёт мысли её прервался, и нервы опять дали о себе знать.
— Где, товарищ Профессор? Вроде, всё нормально.
— Там, где из блока решения «да/нет» у вас три выхода.
— Какого блока решения?
— Тот, что ромбик, — сказал Профессор и обратился к молодому преподавателю: — Абсурденко, ты ведь логику преподавал? Вот, посмотри на своих подопечных!
Молодой человек во втором ряду оторвался от игры в сотовый, оперативно оценил обстановку и не нашёл ничего лучше, как уставиться на доску, своим видом показывая: «да, виноват, вот, буду теперь смотреть».
— Итак, расскажите нам, почему в блоке, который решает «да» или «нет», три выхода?
Обстановка накалялась. Такие жестокие вопросы не принято было задавать студентам. Зная принципиальность Профессора, все в зале на всякий случай поднапряглись.
— Потому что у ромбика четыре уголка: один входит и три выходят, — ничуть не смутилась студентка.
— Это хорошо. Тогда объясните логику каждого выхода – какое решение там принимается?
Студентка впала в ступор и явно не была готова к вопросам со стороны комиссии.
— Ладно, дорогая моя, вот, например, вы парковались и задели чужую машину. Сколько тут исходов в задаче «кто виноват»? — попытался снизить напряжение ситуации Профессор.
— Он виноват, — мгновенно ответила Студентка.
— Хорошо, а ещё кто может быть?
— Эээ… больше никто, только он.
В зале послышался смешок. Профессор понял бесперспективность вопроса и неудачность примера. И ещё раз поймал себя на автомобильной тематике.
— Эх, ладно, смотрите: он виноват, и тут два варианта, получите вы с него возмещение или нет.
— Конечно, получу! У меня КАСКО.
«Тьфу ты, чёрт!» — подумал Профессор, — «какая детерминированная жизнь нынче пошла».
Дело вызвалась спасать секретарь комиссии.
— Милочка, ну, например, вы пришли в магазин, вам понравилась сумочка, и вы думаете её купить или не купить. Сколько тут исходов?
Лицо Студентки расплылось в благостной улыбке, напряжение ушло и золочёный сотовый опять залетал в воздухе вместе с журчанием речи:
— Ну, могу купить, могу попросить отложить, могу выбрать другую, могу….
Дело принимало характер клоунады. Профессор гневно смотрел то на Студентку, то на преподавателя логики Абсурденко, то на всех разом и готов был вспылить. Ситуацию начал спасать Абсурденко:
— Безоболочная…
— БезОблачная, — поправила студентка
— У, бомба. Вот там ведь две стрелки выходит? Да или нет?
— Ну, может быть, — начала тянуть студентка.
— Так может быть, или две? — настаивал преподаватель.
— Что вы ко мне пристали все?! — в голосе Студентки начали слышаться нотки глубокой внутренней оплаченной справедливости вместе с желанием разреветься. — Ну, что вы какие деревянные и твердолобые все?! Всё «да» или «нет», но такого ведь не бывает в жизни! Я как дипломированный специалист по психологии скажу…
— Милочка, у вас ещё и диплом по психологии? — поднял глаза Профессор. — Так что же вы делаете у нас, у «твердолобых», как вы изволили сказать?
— Да, красный, большого университета, между прочим. И, между прочим, кандидатская скоро в защиту пойдёт, — обиженно начала Студентка, размазывая слёзы. — А к вам пришла, потому что сразу на третий курс брали. И недорого у вас. И знания, в конце концов.
— Да какие же это знания, дорогая, это недоразумение! — возмутился профессор, показывая на плакат со злосчастной блок-схемой. — Не знаю, как у вас, у гуманитариев. Догадываюсь, конечно. Но в технике или включено, или выключено, или лампочка горит, или погашена.
— Да что вы все издеваетесь-то! — из глаз Студентки брызнули слёзы. Из-за рыданий было слышно отрывками: — Нет тут лампочки никакой, и выключателя нет. Марья Ивановна, ну, что это такое?!
Секретарь комиссии по-матерински обняла содрогающуюся в рыданиях студентку:
— Ну-ну, родная, не плачь, всё пройдёт, сейчас защитим диплом, и всё будет хорошо.
И, обращаясь через плечо к профессору, гневным шёпотом:
— Ну, Карл Самуилович, никак я от вас такого не ожидала!
Профессор держал натиск двух женщин из последних, выпутываясь из несправедливо внушенного чувства вины. Таким же громким шёпотом он упорствовал:
— Мария Ивановна, да это же вакханалия, клоунада, похороны науки и высшей школы!
— Это ваши похороны будут! Что вы над людьми-то издеваетесь, унижаете, что вы всё умнее хотите казаться?! Люди с открытой душой, праздник, пришли в храм науки, а тут такой сыч сидит, понимаешь. Кто сюда пойдёт, к такому буке? Да никто!
Профессор посмотрел вокруг, ища поддержки, но все с укором смотрели на него, как будто он преднамеренно отнял у ребёнка в песочнице совочек, и доказывает всем необходимость этого шага. Когда студентка отдышалась, отглотнула воды из стакана, прения продолжились.
— Ну, о чём же вас можно спросить? — осторожно начал Профессор.
— Марья Ивановна, он опять! — студентка готова уже была разрыдаться.
— Товарищ Профессор, ну знаете ли, это уже слишком! — секретарь шумно встала из-за стола с решимостью подслеповатого носорога перед расправой над жертвой.
— Брейк, брейк! — преподаватель Абсурденко вскочил между разъяренной фурией и сжавшимся Профессором, уже переставшим понимать, что к чему. — Сейчас профессор придумает правильный вопрос. Из темы, из темы…
Тут взгляд преподавателя остановился на каталоге автомобилей, предательски торчавший из-под академического журнала профессора. Профессор увидел направление взгляда, но было уже поздно.
— Итак, Профессор, вопрос из темы машинок. Ведь машинки вы знаете? — обратился к студентке преподаватель.
— Машинки я знаю, — язвительно ответила Студентка.
— Вопрос задам я, если профессор не возражает. Вот вопрос: механика или автомат, что выбрать?
Студентка встала в позу завсегдатая интернетных форумов и нехотя начала:
— Ну-у-у, тут всё понятно. Ручка там внутри такая, и там, и там. Различия? Механика для лохов, надо брать автомат.
— Механика для лохов? — подскочил Профессор, и сам устыдился своей молниеносной выходке
— Конечно. Для нищих всяких, дачников, неудачников, гы …
Профессор подскочил к Студентке и показал обведённую красной ручкой машину:
— А на счёт этой машины – что вы можете сказать?
Студентка окинула взглядом агрегат и сказала таким тоном, будто ей показали турецкую поддельную сумочку «гуччи».
— Ну как, обычная овощевозка для нижнего среднего класса. И ниже.
Потом, одумавшись, покраснела, и начала извиняться:
— Ой, ну если бы мне дедушка подарил на совершеннолетие, я была бы счастлива! Только с полным приводом, как у Абсурденко, — Студентка светилась от счастья, что наконец-то нашла правильный ответ.
— Во-о-он! — заверещал профессор, — Во-о-он!
— Марья Ивановна, да это вообще какой-то профессорский беспредел тут! — студентка с места не сдвинулась.
— Так вот как ты, Абсурденко, лекции читаешь и экзамены принимаешь! Сам на джипе ездишь? — обратился к подчинённому Профессор.
— Ей-богу, Профессор, что вы так горячитесь! Вы этот диплом раз пять уже видели, я сам его писал, а она сама качала, и всё проходило гладко, что сегодня-то произошло?
— А то, что мне всё это надоело, весь этот балаган, цирк шапито с академическим тухлым душком!
В зале воцарилась тишина. Все думали о своём, Профессор сел остывать. Первым нарушила молчание Студентка:
— Я могу идти?
— Да, безусловно, на двойку с плюсом вы уже наговорили, — устало ответил Профессор, не смотря в её сторону.
— Да конечно, сейчас! Я денег на пятёрку сдавала, Марья Ивановна, посмотрите в ведомости. Мне без красного диплома никак нельзя, у меня обои в красном тоне и предыдущий диплом красный висит.
— А ну вас всех! — расстроенный профессор вскочил и вышел, хлопнув громко дверью.
— Ну что, милочка, пять, — резюмировала секретарь комиссии.
На дворе стоял июнь, было свежо и весело. Студентка деловито рассаживалась в машине, попутно разговаривая с родителями:
— Ну, что мама за старомодный вопрос, ужас! Конечно, защитилась. Пять!
На минуту она задумалась о вечном. Вот пройдёт лето, и что тогда? Скоро защита кандидатской, а в жизни так много ещё надо успеть сделать! Внимание девушки привлёк большой рекламный плакат на стене. Там значилось: «Первый Медицинский Университет. Стань врачом! Принимаем на третий курс. Стажировки в Лондоне и Милане. Интересная тусовка. Гарантированный диплом».
«Врач – это благородно, врач – это серьёзно, врач – это нужно», — облегчённо подумала девушка и, кажется, на ближайшие три года загрузила свою жизнь смыслом.
Отличный комментарий!