сленг

 Мне тут предложили написать про молодёжный жаргон. Типа «вот наши бабушки и дедушки слушают этих молодых и ничего не понимают. Какой кринж? Какой лол? Сделай им словарик, переведи, им интересно будет». И знаете, что? Я сразу вспомнила все эти бесчисленные «словарики молодёжного жаргона», которые мне как филологу, да и просто любопытствующему попадались повсюду. И в каждом – в каждом, Карл! – встречалось сакраментальное «шнурки в стакане». Если кто-то вдруг чудом уберёгся от этого сакрального знания, то я скажу: «шнурки в стакане» означает «родители дома». Не знаю, использовал ли кто-то в реальности это выражение. То есть я немного поспрашивала друзей, большинство о нём не слышало, один человек сказал, что когда-то давно такое использовалось но редко и в юмористическом контексте, а один прямо заявил, что узнал о нём от тётушки, которая таким образом решила «приблизиться к молодёжному жаргону» и воспринял не иначе как бред.

 Да и правда. «Шнурки в стакане» – это квинтэссенция того, как журналисты и прочие далёкие от того самого реального слоя общества, которое они описывают, пытаются сымитировать его понимание. Это выражение очень образное, яркое, необычное… Прекрасное для того, чтобы показать экзотику. Вот только жаргон – это не экзотика, а повседневная речь. И когда исследователи начинают перечислять красивые необычные слова и показывать на них мол вот смотрите, как говорит молодёжь, это выглядит так, будто европеец приехал в Африку и фотографируется на фоне женщин в ярких бусах и кольцах на шее или мужчин с костями в носу. А эти негры после рабочего дня идут к своим грязным халупам без бус и костей и начинают вести реальную жизнь.

 Проблема в том, что составители словарей молодёжного сленга в массе своей не понимают ни молодёжи, ни тех, кому они хотят предложить словарь. В моей практике такие словари во-первых на треть состоят из общеизвестных или устаревших для жаргона слов типа «динамо» или «пидор» (про то, как быстро и почему жаргоны устаревают, чуть ниже) . На вторую треть – из экзотических цветов типа «шнурки в стакане», никем не используемых или использованных один-два раза тем человеком, который рассказал составителю словаря об этом выражении. И на последнюю треть – из случайных слов из самых разных жаргонов – воровского, студенческого и так далее. С другой стороны – эти словари никому и не нужны, кроме других таких же исследователей, пишущих по ним научные статьи, да тётенек, которые хотят поглазеть да поахать над тем, как смешно выглядит кость в носу у аборигена. Тот, кто реально захочет узнать значение какого-нибудь выражения, пойдёт в гугл и сделает это за пару секунд.

 А вот почему нужно идти в тот самый гугл и узнавать значение новых слов, если молодёжь как бы уже давно придумала свой сленг – это уже вопрос поинтереснее. Казалось бы: ну вот появилось жаргонное обозначение для слова «деньги» – бабки. Отлично же. Но нет. Возникают всё новые и новые обозначения: капуста, лавэ, кэш, то же бабло, ещё множество названий… Зачем? Обозначение есть и оно уже жаргонное. А потому что реальный жаргон меняется быстрее, чем мода на подиумах. Это основа и главный признак любого сленга, то, ради чего он вообще появляется на свет.

 Да, первая и основная задача любого жаргона, сленга, арго – быть непонятным. Отличаться от обычной речи цивилов и делать таким отличающимся того, кто им пользуется. И одновременно объединять при помощи себя людей, помогать им почувствовать единство. Давайте вспомним, откуда вообще берутся жаргоны. Основной их источник – выделенные из общей массы людей слои общества и способы их организации: школа, университет, армия… Тюрьма. Долгое время, ещё с дореволюционных времён и почти по сей день тюремный жаргон оставался основным источником слов для обычного молодёжного сленга. Всем нам, пожалуй известно, кого могут назвать крысой, амбалом, вертухаем; что означает «атас», «по приколу», «жаба душит» и так далее. Всё это пришло из воровского жаргона и закрепилось в языке. Школьный и университетский жаргоны гораздо более мирные, большинство слов в нём связано с особенностями учёбы и вообще понятиями, связанными с умственной деятельностью. Да и вообще, часто этот сленг больше нацелен на то, чтобы укоротить, упростить слова, сделать их более уютными и комфортными в употреблении, что ли. Но и в нём есть этот момент «сказать непонятно, чтоб непосвящённый не догадался»: домашка, бомба (вид шпаргалки), врубаться, коматозить (плохо соображать), мажор и так далее.

 Сейчас мы понимаем эти слова потому, что воровской жаргон пронизал все общество, а школьником и студентом в свое время был почти каждый. Но изначально они создавались именно для того, чтобы с помощью речи выделить своих и отличаться от чужих. И здесь начинается проблема. Как только сленговые словечки становятся достоянием широких кругов населения, они – что? Правильно, перестают выполнять эту самую свою основную функцию. Подросток, желающий дистанцироваться от замученного бытом общества, не станет использовать выражения, которыми пользуются его родители, он придумает свои. И возьмёт их он из тех источников, которые ему кажутся максимально далёкими от мира взрослых. Так мы приходим к ещё одному типу жаргонных выражений – пришедшим из субкультур.

 Субкультура – это тот кусочек, который отличается от массовой культуры, причём настолько, что его можно заметить и как-то отграничить и назвать. То есть хиппи 70-х, металлисты, рэперы, эмо, готы, болельщики ЦСКА, толкиенисты, кто там ещё – всё это субкультуры. Наркоманов, кстати тоже можно отнести сюда. Не потому что они целенаправленно создавали свой собственный язык и имидж, как все вышеперечисленные, а потому что это произошло естественным образом, само собой. И ещё потому что их жаргон стоит, пожалуй, на втором месте по влиянию на молодёжный сленг после воровского. Кем бы вы ни были и какую бы почтенную жизнь ни вели, а, наверное, каждый из нас знает, что такое глюк, доза, кайф, ломка и так далее. И многие из слов этого жаргона уже перешли во вполне себе нейтральную речь.

 И вот тут мы приходим к одной из главных характеристик языка, той самой, которая делает его таким богатым, но и таким запутанным, а ещё заставляет вчерашних бунтарей и неформалов чувствовать себя… устаревшими что ли. Эта характеристика – избыточность. В языке имеется огромное число способов сказать одно и то же. И во многом это происходит как раз из-за смены тех самых молодёжных жаргонов, носители которых вырастают, забирают с собой во взрослый литературный и не очень язык самые удачные слова, а их дети придумывают новые для тех же явлений. И если вы думаете, что так начало происходить совсем недавно, то нет. Мы уже не говорим «очи», «перси», «ланиты» – все эти слова сменились на «глаза», «грудь», «щёки», хотя казалось бы зачем? За вековую историю языка эти части тела никак не менялись, чтобы им давалось новое название. Однако те же «глаза» в разное время были и «веждами», и «зенками», и «шарами», и «буркалами», и «моргалами», и так далее. Но старое название уже кажется выцветшим, недостаточно выразительным – и вот ему на замену уже готово новое. Поэтому когда сейчас мы видим какое-нибудь «шеймить» вместо «стыдить» или там «скилл» вместо «навык», не стоит торопиться осуждать использующих такие слова. И тем более не надо переживать за то, что таким образом язык обеднеет или «испортится». Ведь именно эта постоянная смена лексики и есть один из основных признаков жизни языка.

_____________________________________________

Автор: Виоллета Хайдарова

Гротрунка