В нашей дворовой футбольной команде никогда не было хороших вратарей.
Игроки мастеровитые и техничные играли, естественно, в нападении; медленные, но могучие жирдяи успешно отрабатывали в обороне, а в импровизированную раму из кирпичей вставали худосочные вихрастые очкарики, долговязые некулюжие дылды с отсутствием какой–либо координации или глухонемой Павлик из третьего подъезда.
В итоге очкарикам справедливо разбивали очки, неуклюжим — носы. Павлику было похуй. Кумиром Павлика был Лев Яшин. Павлик стоял на воротах, как Великая китайская стена, но ввиду своего природного дефекта не мог координировать действия собственной защиты. Под отчаянное мычание Павлика все стенки расступались, вражеские игроки не закрывались, оборона проваливалась, и вратарь, в очередной раз с немой яростью пнув землю, поверженный, шел за мячом в кусты.
Павлик справедливо думал, что если эти бараны не понимают его мудрых тактических жестов, то единственный выход — упорно тренироваться и тащить то, что, казалось бы, невозможно вытащить. Тогда он попросил нашего лучшего нападающего, Мишку Мамаева, потренировать его.
— Заебись. — сказал Мишка. — Тренироваться будем по "бразильской системе".
С этими словами он поставил Павлика прямо перед окнами бабы Зои, крикнул "бью!" и пиннул. Никакого "бью!" Павлик естественно не услышал, поэтому лишь ошарашено проводил мячик взглядом. Звона стекла Павлик тоже не слышал, поэтому остался стоять там, где стоял, а Мишка, для которого этот звук был сродни хлопку стартового пистолета, бросился наутек. Ебанув кружок вокруг дома, Мишка прибежал к месту преступления с противоположной стороны, где баба Зоя громогласно орала в охуевшего Павлика.
— Что, Паш, стекло разбил? — участливо похлопал Мишка Павлика по олечу. — Ничего, бывает!
— Оуыые? — спрасил его Павлик.
— Что, Паш? Не понимаю что–то… — пожал плечами Мишка.
— Охууу… ыээл? — вытянул Павлик, справделиво прикинув, что в неминуемом родительском суде–разбирательстве шансов против разговаривающего голосом Мишки у него целых нихуя.
Влетело в итоге обоим, история, казалось бы, забылась, а Павлик уехал жить в специализированный интернат для глухих детей. С тех пор прошло много лет, а недавно в супермаркете "Пчелка" произошел конфуз. Мишка, прохаживаясь по магазину с корзинкой, встретил Павлика на кассе. Улыбнулся, пожал ему руку, по инерции спросил, как дела.
— Заааа..эээбысс. — кивнул Павлик, крепко обнял друга детства и поспешно вышел из магазина. Мишка расплатился и пошел к выходу. Рамка подозрительно заверещала. Охранник подскочил к кассе.
— Пройдите еще раз. — пищит. — Выверните карманы.
Мишка, ссутулившись, сунул руку в карман и с охуевшими глазами вытащил оттуда голубоватый тюбик геля–смазки "Extra long love".
Игроки мастеровитые и техничные играли, естественно, в нападении; медленные, но могучие жирдяи успешно отрабатывали в обороне, а в импровизированную раму из кирпичей вставали худосочные вихрастые очкарики, долговязые некулюжие дылды с отсутствием какой–либо координации или глухонемой Павлик из третьего подъезда.
В итоге очкарикам справедливо разбивали очки, неуклюжим — носы. Павлику было похуй. Кумиром Павлика был Лев Яшин. Павлик стоял на воротах, как Великая китайская стена, но ввиду своего природного дефекта не мог координировать действия собственной защиты. Под отчаянное мычание Павлика все стенки расступались, вражеские игроки не закрывались, оборона проваливалась, и вратарь, в очередной раз с немой яростью пнув землю, поверженный, шел за мячом в кусты.
Павлик справедливо думал, что если эти бараны не понимают его мудрых тактических жестов, то единственный выход — упорно тренироваться и тащить то, что, казалось бы, невозможно вытащить. Тогда он попросил нашего лучшего нападающего, Мишку Мамаева, потренировать его.
— Заебись. — сказал Мишка. — Тренироваться будем по "бразильской системе".
С этими словами он поставил Павлика прямо перед окнами бабы Зои, крикнул "бью!" и пиннул. Никакого "бью!" Павлик естественно не услышал, поэтому лишь ошарашено проводил мячик взглядом. Звона стекла Павлик тоже не слышал, поэтому остался стоять там, где стоял, а Мишка, для которого этот звук был сродни хлопку стартового пистолета, бросился наутек. Ебанув кружок вокруг дома, Мишка прибежал к месту преступления с противоположной стороны, где баба Зоя громогласно орала в охуевшего Павлика.
— Что, Паш, стекло разбил? — участливо похлопал Мишка Павлика по олечу. — Ничего, бывает!
— Оуыые? — спрасил его Павлик.
— Что, Паш? Не понимаю что–то… — пожал плечами Мишка.
— Охууу… ыээл? — вытянул Павлик, справделиво прикинув, что в неминуемом родительском суде–разбирательстве шансов против разговаривающего голосом Мишки у него целых нихуя.
Влетело в итоге обоим, история, казалось бы, забылась, а Павлик уехал жить в специализированный интернат для глухих детей. С тех пор прошло много лет, а недавно в супермаркете "Пчелка" произошел конфуз. Мишка, прохаживаясь по магазину с корзинкой, встретил Павлика на кассе. Улыбнулся, пожал ему руку, по инерции спросил, как дела.
— Заааа..эээбысс. — кивнул Павлик, крепко обнял друга детства и поспешно вышел из магазина. Мишка расплатился и пошел к выходу. Рамка подозрительно заверещала. Охранник подскочил к кассе.
— Пройдите еще раз. — пищит. — Выверните карманы.
Мишка, ссутулившись, сунул руку в карман и с охуевшими глазами вытащил оттуда голубоватый тюбик геля–смазки "Extra long love".
Еще на тему
