Весьма занятная статейка.
"Есть мнение, что в основе горской ментальности лежит гордость, понятия о чести, искренность с теми, кого горцы (на самом деле, а не ради хитрости) считают друзьями. Это, разумеется, не так. Будет несправедливым сказать, что вышеперечисленные качества отсутствуют в кавказских народах. Но их с лихвой перекрывает и нивелирует извечное горское качество, не поддающееся вытравливанию даже с течением столетий. Имя это культурообразующему, въевшемуся в саму горскую плоть и дух свойству – жадность.Разумеется, для русского колониста все сорта проживающих на территории Кавказа народностей выглядят примерно одинаково, но МЕЖДУ СОБОЙ они, представьте себе, заметно различаются, и даже обижаются, когда их путают. Поэтому сразу оговорюсь, что ниже я рассматриваю лишь те народности, которые столетиями жили (и во многом живут сейчас) грабежом и набегами (чеченцы, черкесы, кабардинцы, аварцы и пр).
Жадность эта, как и абсолютно любое качество, массово встречающееся в природе, обусловлена, разумеется, конкретными предпосылками и условиями – живущие исключительно за счет награбленного, оставляющие всю тяжелую, неблагодарную хозяйственную работу на плечах женщин, дикари определяли успешность человека по простому, не допускающему разнотолков, показателю. А именно, сколько он смог напиздить в лихом набеге. При этом вокруг – не особо приветливые горы, жрать что-то надо, поэтому дома никому не придет в голову задавать лишние вопросы – КАК именно ты все притащенное добро заполучил.
Все эти условия формировали особую, кавказскую жадность, которую нельзя сравнивать даже с жадностью еврейской, хотя бы потому, что они имеют разные подоплеки, происхождение и условия осуществления.
Ярое желание показаться красаучиком в родном ауле в основном, конечно, являлось системообразующим фактором, обеспечивающим выживание немногочисленного социума в суровых горах, но иногда оно приводило к воистину анекдотическим результатам.
Если обратиться ко временам Шейха Мансура (конец восемнахи), который, вообще-то, сам по себе являлся личностью, за пояс затыкающий и скучного Остапа Бендера, и любого из самых суровых горцев, то всплывает следующий эпизод:
Самым сильным успехом чеченцев против регулярной армии стала успешная лесная засада на довольно крупный по местным меркам отряд полковника Пьери. Силы русских включали в себя батальон кабардинцев (Кабардинского полка, а не одноименного горского народа), две пехотных роты, сотню терских казаков и два орудия. Отряд был почти полностью истреблен, помимо прочего, по счастливой случайности, спасся ничем не приметный унтер-офицер, некто Багратион.
Показательно иное – в руки к горцам попали оба орудия. Оба в исправном состоянии. Кампания Мансура не успела толком закончиться, а пушки были… проданы! Проданы русским, обе за сто серебряных рублей. Стоит ли говорить, что на довольно удаленном ТВД, комплектовавшемся в то время по остаточному принципу, каждое орудие было на вес золота. Естественно, русские воспользовались алчностью горцев, легко расставшись с такой суммой – чтобы чуть ли не на следующий же месяц из этих же пушек угощать местное население картечью.
Кстати, о картечи.
Между Моздоком и Владикавказом в 1784 году заложили три редута – Потемкинский, Кумбелеевский и Григориополисский – все для обеспечения безопасности коммуникаций с Грузией. Через год, вдохновленные Шейх-Мансуром, чеченцы осмелились напасть на последний. Там стоял батальон пехоты полковника Вреде. Имеющий подавляющее численное преимущество неприятель обложил укрепление со всех сторон – вокруг в изобилии были овраги и каменья, которые не успели оттащить с момента постройки редута, и горцы искусно использовали их для укрытия от огня.
Вреде отлично знал горский характер, и предпринял нечто такое, что вряд ли прокатило бы даже с неграми из Африки – чтобы выманить неприятеля на открытое место, он стал выпускать из стен укреплений скот. Как только жадные чеченцы бросались за добычей, следовал залп картечью. Что интересно, такой маневр удавался довольно долгое время, и тридцать голов скота, выпущенных наружу в разное время, долго стоили врагу. Из этого можно подсчитать примерную стоимость чеченца на момент Мансуровской кампании – получается где-то одна пятая барана.
Кстати, осада была ликвидирована в результате смелой вылазки двух сотен русских – горцы панически бежали.
Так же, уже в ермоловские времена, был случай, когда горцев, ночными набегами мешавшими укреплять линию, взяли на пушку. Нет, натурально – оставили на видном месте пушку в идеальном состоянии. Разумеется, ни в один из кавказских умов не могла забрести мысль, что тут что-то не так – нет, это же целая пушка! Ее потом можно продать русским за сто рублей, им-то она точно нужна, чтобы нас обстреливать. Значит, надо прийти и взять.
Первую партию смел ружейный залп из ближайших кустов. Вторая, третья и четвертая пытались уже вытащить раненых и тела погибших – с тем же итогом. После гибели пятой волны до горцев начало что-то доходить, и они ретировались, причем прямо домой, по аулам.
Случаи показательные.
Горцы любят апеллировать к предкам – когда что-то не так, они подбадривают друг друга мыслью о том, что надо быть достойными предшественников. Насчет этого можно не беспокоиться – у доблестных защитников Грозного, которые в самый разгар боев с федеральными войсками устроили знатный междусобойчик с десятками трупов за склад с шубами (sic!), предки были, несомненно, достойные. Полностью эквивалентные лихим и удалым потомкам."©
Отличный комментарий!